Глава первая. ЯЗЫЧЕСКИЕ БОГИ ДРЕВНЕЙ РУСИ
Если сводить язычество на Руси до принятия христианства к каким-то специальным
богам, то этот славянский Олимп, к нашему удивлению, окажется весьма скудным и мало
вразумительным. Стоит, между тем, все же обозначить как-то эти имена, о которых дошли
до нас смутные, противоречивые и не вполне достоверные сведения.
Перун — бог грозы, бог грома и молнии. Почитался покровителем военной дружины
и князя. Известно, что за малое время до крещения Руси, в 980 г., киевский князь Владимир
воздвиг на холме возле своего двора несколько идолов, в том числе деревянный идол Перу-
на, голова у которого была серебряная, а усы золотые. Тогда же идол Перуна был поставлен
в Новгороде, втором по значению городе после Киева, над рекою Волхов. В момент креще-
ния Руси эти идолы были повержены и преданы поруганию. Идол Перуна привязали к лоша-
диному хвосту, его волокли по земле и били, а потом сбросили в Днепр. Идол то тонул, то
всплывал. Жители бежали по берегу с плачем, провожая Перуна, и молили его всплыть и вы-
браться из реки, что было бы доказательством его истинности и силы. Но Перун не всплыл.
Это было решительным знаком победы христианства над язычеством.
Согласно другой летописной версии, с идолом Перуна в Новгороде произошло неко-
торое осложнение. Его сбросили в Волхов, он погрузился в воду, а потом всплыл. Тогда че-
ловек с моста метнул в него палицу. Но Перун поймал палицу и метнул ее обратно на мост,
где толпился народ, и убил несколько человек. Он же, в отместку, навел на новгородцев как
бы умственную и нравственную слепоту. С той поры, скорбно говорит летописец, новгород-
цы каждый год устраивают игрища на этом мосту и, разделившись на две партии, бьются
между собой и, случается, кого-то в этих драках убивают. Имеется в виду старинный рус-
ский обычай драться на кулачки в виде забавы. И благочестивый летописец, конечно, осуж-
дает эту вредную игру, видя в ней действие бесовской чары. Таким образом, языческий бог
Перун в позднейшей, христианской интерпретации трансформируется в черта. Но вот что
интересно: идол Перуна, оказывается, в глазах летописца и, по-видимому, не его одного, со-
всем не мертвое, бездушное дерево, но реальная сила (поэтому он может кинуть палицу и
убить) — только менее значительная, нежели у христианского Бога, одолевшего Перуна.
Позднее, в христианизированной народной культуре, положительные функции Перу-
на как бога грома и молнии были перенесены на Илью Пророка. Это функции страшные (во-
площение праведного гнева Божия) и благодетельные (дождь). Согласно народным приме-
там, на Ильин день (20 июля ст. ст.) всегда бывает гроза. Имя Перуна вычеркнуто из народ-
ной памяти. Но в Белоруссии и на Украине еще в прошлом столетии существовала идиома
«чтоб тебя перун разразил». А в наше время я сам слышал в Новгородской области, как мол-
нию называют «стрелой». Очевидно, имеется в виду смертельная стрела, которую в грозу
мечет с неба на землю воинственный и гневный Перун, слившийся с библейским Ильей Про-
роком. Это слияние, вероятно, объясняется тем, что Илья Пророк живым вознесся на небо на
огненной колеснице. Если он взят огнем, то он и проявляется огнем, в виде всепоражающей
молнии.
Перед концом света, накануне Страшного Суда, Илья Пророк вновь явится на землю
(поскольку он вознесся живым) и будет убит антихристом. Согласно другой, народной трак-
товке, перед концом света Илья спустится с неба и на своей колеснице трижды объедет зем-
лю, предупреждая о Страшном Суде.
В древнерусской летописи рядом с Перуном поминается Велес (или Волос), именуе-
мый «скотьим богом» — покровитель скота и богатства. Когда в 907 г. князь Олег после во-
енного похода на Царьград заключил с греками мир, то последние целовали крест, а русские
по своему обычаю «клялись своим оружием и Перуном их богом, и Волосом богом скота, и
утвердили мир»77.
Ученые связывают Велеса с первобытным культом медведя, который почитался хо-
зяином леса и всех зверей и располагался на границе человеческой и животной природы78. С
пережитками культа медведя мы встречаемся в народных сказках, где тот представлен не
только страшным и злым существом, но иногда и в положительном качестве, как тварь чело-
векообразной породы. Народное объяснение: вы только присмотритесь — у медведя такие
же ноги, как у человека79.
Медведь в сказках способен вступать в брак с женщиной и иметь сына-человека. Су-
ществует версия, что когда-то в прошлом медведь был человеком.
Уважительное и доброе отношение к медведю проявляется и в языке, когда медведя
ласково величают — Миша, Михаил Иванович, Михайло Потапыч, Михаил Топтыгин. Мед-
ведицу звали — Матреной, Аксиньей.
Отзвуки культа медведя сохранились в народных играх и праздниках — с медведем
для потехи ходили скоморохи; в карнавально-маскарадных шествиях кто-нибудь наряжался
медведем. Из «Жития протопопа Аввакума» известно, что в бытность деревенским священ-
ником ему довелось столкнуться с бродячими скоморохами, которые привели в село двух
плясовых медведей, и Аввакум их прогнал, маски и музыкальные инструменты поломал и,
обладая, очевидно, большой физической силой, одного медведя помял, а второго — отпустил
в поле. В этой скоморошьей потехе или, как ее называют, в «медвежьей комедии», Аввакум,
будучи человеком строгих и крутых церковных правил, усмотрел бесовское действо, остаток
древних языческих представлений о хозяине леса — медведе.
Медведю, как и волку, приписывали свойства оборотня, способность превращаться в
человека. В старинном «Словаре русских суеверий» о ведьме, помимо прочего, сказано:
«Также когда некоторых медведиц обдирали, то вместо медвежьего мяса под кожею находи-
ли бабу в сарафане»80. Быть может, здесь просто-напросто реализовано созвучие слов: «мед-
ведь» и «ведьма»? Между тем многие языческие божества (в том числе — у славян) носили
зооморфные признаки, восходящие к незапамятной древности, к тотемному предку и покро-
вителю рода, племени.
Впоследствии, на христианской почве, Велеса сменил (по созвучию) покровитель ско-
та св. Власий.
Дажьбог (или Даждьбог) — бог жатвы, урожая, бог солнца. Возможно — бог какой-
то части славянских племен, введенный князем Владимиром в «общерусский» пантеон. Имя
его восходит к молитвенным формулам: дай Бог, подай Боже (ср. в христианской молитве
«Отче наш»: «хлеб наш насущный даждь нам днесь»). Параллельно Даждьбогу действовал
Ярила (Ярило) — бог плодородия: от него плодоносят земля и все твари. Отсюда связь его
имени со словами, обозначающими — весну, буйное созревание хлебов, сексуальную силу.
Яр — в значении пыл, жар: «яровое поле», которое засевается весной; «бычок-яровик», «яр-
ка» (молодая корова, телка); «ярый» — сильный, быстрый… Из животных образов русского
народного эпоса исследователи сближают с Ярилой — тура (дикого быка, зубра): тур служил
символом мужской силы и сопровождался постоянным эпитетом «ярый» («яр тур»). Иногда
тура заменяет в сказке олень с золотыми рогами, добыть которого ставится задачей сказоч-
ному герою81.
Крестьянские праздники в честь Ярилы были описаны лишь в XIX веке, когда сами
крестьяне — участники этих праздников — не помнили и не могли объяснить, кто такой Я-
рила. Эти праздники в разных губерниях России, весной или ранним летом, обставлялись по-
разному… Иногда Ярила представал в виде соломенного чучела или куклы с преувеличен-
ными мужскими признаками, которую хоронили, сопровождая плачем и смехом, плясками и
песнями порой непристойного свойства. Непристойность сопряжена с фаллическим культом,
и, в целом, этот праздник Ярилы перекликается с вакханалиями во славу Диониса-Вакха и
сопровождался пьянством и распутством. Захоронение в данном случае знаменовало одно-
временно — зачатие…
Киевский пантеон замыкает женское божество — Мокошь. Она ведала специфически
женской сферой труда и хозяйства — прядением. Считалось, что когда все спят, Мокошь в
доме садится за прялку. Но пряжа ее имела и более расширительный смысл (мифологическая
параллель — мойры, парки, норны, плетущие нить жизни). Мокошь была воплощением ноч-
ного и влажного начала. В дальнейшем, с концом язычества, Мокошь на низком, бесовском
уровне превратилась в кикимору, на высоком — в Параскеву Пятницу, «бабью святую», как
ее звали на Руси, покровительницу женщин.
Имея дело с богами восточных славян, трудно не испытывать некоторого чувства до-
сады или недоумения. Слишком много белых пятен и много неразрешимых вопросов. Поче-
му, допустим, иные боги словно дублируют друг друга? Ярила, например, в чем-то уподоб-
ляется Даждьбогу, а тот в свой черед почитался сыном бога огня — Сварога и сливался со
вторым богом солнца по имени — Хорс. С другой же стороны, удивляет невыявленность об-
раза, четких функций и взаимоотношений у некоторых из этих богов. А главное, почему эти
боги так легко исчезли из памяти народной? При всем своем устойчивом двоеверии, то есть
склонности смешивать и совмещать языческие традиции с христианской религией, народ
этих высших языческих богов не запомнил, да и скорее всего не слишком крепко за них дер-
жался. От архаических дохристианских времен мало что сохранилось, поскольку письмен-
ность на Русь пришла только вместе с христианством. Так что о названных богах мы вынуж-
дены подчас лишь строить догадки по каким-то косвенным, вторичным и непроверенным
сведениям. К тому же эти имена дошли до нас главным образом в заведомо искаженной хри-
стианской интерпретации. Русская летопись, как и вся древнерусская церковная литература,
старалась по возможности не произносить имена языческих богов. Разумеется, церковь
стремилась изгладить все следы чуждой и враждебной религии, которая еще недавно была ее
конкурентом и представляла на первых порах главную опасность для зачинающегося хри-
стианства и христианского просвещения. Но, с другой стороны, это связано также с ощуще-
нием язычества как нечистой силы, которую поименно лишний раз лучше не поминать. Даже
в священных текстах (Библия, Евангелие, сочинения Отцов Церкви) русские люди, читая
вслух, старались опускать дьявольские имена — проглатывать, произнося неотчетливо или
понизив голос. Согласно древнерусским представлениям, произнесение имени влекло к реа-
лизации связанного с именем образа в самой жизни. Здесь мы сталкиваемся с парадоксаль-
ным явлением — с остатками магического (т.е. языческого) отношения к имени внутри само-
го христианства. С язычеством боролись такие же остатки язычества, невольно усвоенные
христианской культурой. Естественно, в этих условиях имена языческих богов подвергались
стиранию, зачеркиванию, а никак не выяснению их первоначальной природы.
Невыявленность русского языческого Олимпа некоторые ученые связывают с тем, что
все эти боги тоже были сравнительно поздним и новым явлением на Руси, попыткой утвер-
дить государственную религию, не имеющую глубоких корней в народной почве. Дескать,
князь Владимир сперва утвердил и воздвиг идол Перуна и другие кумиры, заимствованные у
покоренных или соседних племен, а через несколько лет срубил эти идолы, найдя более под-
ходящую, мощную и универсальную религию в виде православия. Во всяком случае, автори-
тетный исследователь в этой области утверждал: «Не из каких памятников нельзя вывести
заключения, что боги Владимира представляли из себя какую-то систему воззрения народ-
ного на природу, и решительно ничто не роднит их ни с каким богом германских или греко-
италийских народностей, кроме очень поздних и малодостоверных мудрствований книжни-
ков»82.
Скорее всего, Перун и другие персонально оформленные боги на Руси составляли
лишь некую поверхность славянского язычества, которое не успело сложиться в стройную
мифологию, на манер античной. То есть религия славян до принятия христианства не сво-
дится к Перуну и другой номенклатуре, но имеет более древнюю и разветвленную основу.
Как что-то не вполне дооформленное Перун и другие идолы были довольно легко и сравни-
тельно безболезненно сметены христианством. И потому не сохранились в народной культу-
ре как персональные божества.
Языческая религия на восточно-славянской почве это что-то весьма аморфное и вме-
сте с тем длительное по времени. На этом длинном пути она, эволюционируя, вбирает мно-
гие божества и даже вбирает само христианство или его окрашивает. В то же время она со-
храняет за собою свой неопределенно-первобытный строй. Иными словами, эта языческая
метафизика не переходит окончательно в физику, не создает окончательных, цивилизован-
ных форм в своей текучей природе. Все усваивая, она как бы все в себе растворяет. Будь у
нас, на Руси, точно означенные Перун, Ярила, Даждьбог и т.д. — это была бы цивилизация.
Но у нас не было цивилизации на языческой основе, хотя все от начала до конца было про-
никнуто язычеством. Кое-где эта языческая река творила своих богов или пользовалась за-
имствованными, но никогда эти боги не носили окончательный характер, не застывали в ви-
де строго формализованной системы, в образах четкой мифологии. Поэтому мы точно не
знаем, где пребывает Ярила и кто такой Сварог, и в каких эти боги между собой находились
сюжетно-космогонических отношениях. Мы не знаем, кто из них был главным и у кого какая
была жена или дочь-богиня. В этом наш недостаток по сравнению со стройными религиоз-
ными системами и цивилизованной мифологией других народов. Но этот недостаток имеет
определенное преимущество — вечно текучей и живой религии.