ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ЕСТЬ ЕДИНСТВО И МНОЖЕСТВЕННОСТЬ

Эпоха европейских открытий и возрастающих по интенсивности связей

между пространствами и народами Земли всегда несла с собой элемент на-

стоящей утопии. Но столь много крови было пролито, столь много жизней

и культур уничтожено, что кажется гораздо более насущным разоблачить

варварство и ужас западноевропейской (и, затем, также американской, со-

ветской и японской) экспансии и контроля над миром. Однако мы считаем

важным не забывать и утопические тенденции, которые всегда сопутство-

вали продвижению к глобализации, даже если эти тенденции длительный

период подавлялись силами суверенитета современности. Любовь к раз-

', i' •нообразию и вера во всеобщие универсальные свободу и равенство чело-

| '' вечества, свойственные революционной мысли гуманизма Возрождения,

! вновь появляются здесь на глобальном уровне. Этот утопический элемент

глобализации и есть то, что препятствует нашему простому отступлению

к партикуляризму и изоляционизму как реакции на объединение сил им-

1 периализма и расистского господства, вместо этого подталкивая нас к со-

| зданию проекта контр-глобализации, контр-Империи. Этот утопический

1 ' момент, однако, всегда оказывался двусмысленным. Это тенденция, кото-

1 ( рая постоянно находится в конфликте с суверенным порядком и господ-

ством. Мы видим три образцовых выражения этого утопизма во всей их

двусмысленности в идеях Бартоломе де Лас Kacacata, Туссена-Лувертюра и

Карла Маркса.

Первые полвека после высадки европейцев в испанской Америке Барто-

ломе де Лас Касас с ужасом созерцал варварство конкистадоров и колонис-

тов, проводимые ими порабощение и геноцид индейцев. Большинство ис-

панских военных, управляющих и колонистов, жаждущих золота и власти,

видели жителей этого нового мира существами иной природы, Другими,

недочеловеками или, по крайней мере, людьми, самим порядком подчи-

ненными европейцам, —и Лас Касас подробно повествует нам о том, что

новоприбывшие европейцы обращались с ними хуже, чем с животными.

В таких условиях является чудом, что Лас Касас, который состоял в испан-

ской миссии, нашел в себе силы не согласиться с общим мнением и настаи-

вать на том, что индейцы —такие же люди, а также осудить жестокость ис-

панских правителей. Его протест сводится к одному простому принципу:

человечество едино и равно.

В то же время, однако, следует осознавать, что миссионерское призвание

по сути связано с гуманистическим проектом доброго епископа Чьяпаса.

фактически Лас Касас способен понимать равенство только в категори-

ях тождественности. Индейцы равны европейцам по природе лишь пос-

тольку, поскольку потенциально они являются европейцами или, в дейс-

твительности, потенциальными христианами: ≪Природа человека едина, и

Христос всех призывает единым образом≫2. Лас Касас не может выйти за

пределы видения Америки с позиций европоцентризма, согласно которо-

му величайшие щедрость и милосердие приведут индейцев под власть и

опеку истинной веры и ее культуры. Аборигены есть неразвитые потенци-

альные европейцы. В этом смысле Лас Касас принадлежит к дискурсу, бла-

гополучно дожившему до XX столетия и признающему способность дика-

рей к совершенствованию. Для индейцев, так же как и для евреев Испании

XIV столетия, путь от гонений к свободе должен проходить прежде всего

через обращение в христианство. На самом деле Лас Касас не так далек от

инквизиции. Он признает, что человечество едино, но не может увидеть,

что одновременно оно многообразно.

Спустя более чем два столетия после Лас Касаса, в конце XVIII века, ког-

да европейское господство над обоими американскими континентами сме-

нило форму с завоевания, бойни и грабежа на более стабильную колони-

альную структуру крупномасштабного рабовладельческого производст-

ва и торговых привилегий, во французской колонии Сан-Доминго (ныне

Гаити) черный раб по имени Туссен-Лувертюр возглавил первое успешное

восстание самих рабов против нового, возникшего в эпоху современности,

рабства. Туссен-Лувертюр принял риторику Французской революции, рас-

пространяющуюся из Парижа, в ее чистой форме. После того как француз-

ские революционеры, противостоявшие старому порядку, провозгласи-

ли всеобщими правами человека ≪свободу, равенство и братство≫, Туссен

предположил, что черные, мулаты и белые в колонии также могут ими об-

ладать. Он решил, что победа над феодальной аристократией и провозг-

лашение универсальных ценностей в Европе также означают победу над

≪расовой аристократией≫ и отмену рабства. Все теперь будут свободными

гражданами, равными братьями в новой Французской республике. Письма

Туссена к французским военным руководителям и к правительству точ-

но следуют риторике революции, доводят ее до логического конца и тем

самым, выявляют ее лицемерие. Возможно, по наивности, а может, и в ка-

честве сознательной политической тактики Туссен показывает, как лиде-

ры революции предают превозносимые ими принципы. В докладе Директо-

рии от 14 Брюмера VI года (5 ноября 1797 года) Туссен предупреждал фран-

цузское руководство, что любой возврат к рабству, любой компромисс с

принципами невозможны. Декларация свободы не может быть отменена:

≪Неужели вы думаете, что человек, насладившийся благословением свобо-

ды, будет спокойно смотреть, как ее отбирают назад?.. .Но нет, та же рука,

которая разбила наши оковы, не поработит нас снова. Франция не отменит

свои принципы, она не отнимет у нас величайшее из своих благодеяний≫3.

Всеобщие права, столь уверенно провозглашенные в Париже, вернулись

из Сан-Доминго только для того, чтобы вызвать ужас в сердцах францу-

зов. В путешествии через Атлантику универсальность идеалов стала более

реальной и была осуществлена на практике. По словам Эме Сезера, Туссен-

Лувертюр провел проект через пространство, ≪которое отделяет просто

мысль от конкретной реальности; право от его реализации; разум от сво-

ей настоящей истины≫4. Туссен понимает Декларацию прав человека бук-

вально и настаивает на ее полном осуществлении на практике. Революция

под водительством Туссена не ставит целью освобождение от европейс-

кого господства лишь для того, чтобы вернуться к потерянному африкан-

скому миру или воссоздать в изоляции традиционные формы правления;

Туссен смотрит вперед, на формы свободы и равенства, вновь оказавшиеся

доступными в мире, который становится все более взаимосвязанным5.

Однако иногда Туссен пишет так, как если бы сама идея свободы бы-

ла сотворена французами и как если бы он и его соратники по восстанию

получили свободу лишь по милости Парижа. Возможно, это было прос-

то ораторским приемом Туссена, примером иронического раболепия по

отношению к правителям Франции; но, несомненно, не стоит думать, что

свобода является европейской идеей. Рабы Сан-Доминго восставали про-

тив своих господ еще с тех времен, как их захватили и принудительно вы-

везли из Африки. Им не даровали свободу, они добились ее в кровавой и

неутомимой борьбе. Ни жажда свободы, ни ее завоевание не пришли из

Франции, и черные в Сан-Доминго не нуждались в том, чтобы парижане

учили их сражаться за свободу. Что Туссен получил и прекрасно использо-

вал, так это специфическую риторику французских революционеров, ко-

торая придавала легитимную форму его поиску освобождения.

В XIX веке Карл Маркс, подобно Лас Касасу и Туссену-Лувертюру ра-

нее, осознал утопический потенциал все набирающих темпы процес-

сов глобального взаимодействия и коммуникаций. Подобно Лас Касасу,

Маркс ужасался жестокости европейского завоевания и эксплуатации.

' ' Капитализм родился в Европе из крови и пота завоеванных и колонизи-

рованных неевропейских народов: ≪для скрытого рабства наемных рабо-

чих в Европе нужно было в качестве фундамента рабство sans phrase [без

оговорок] в Новом Свете≫*. Подобно Туссену-Лувертюру, Маркс понимал

человеческую свободу в качестве универсального проекта, который при-

зван осуществиться на практике и из которого никто не должен быть ис-

ключен.

Этот глобальный утопический настрой у Маркса, тем не менее, носит

двусмысленный характер, возможно даже в большей степени, чем в двух

других случаях, как мы можем ясно видеть из серии статей, которые он на-

писал для New York Daily Tribune в 1853 году по поводу британского прав-

ления в Индии. Основная цель Маркса при написании этих статей состо-

яла в том, чтобы объяснить смысл дебатов, шедших в то время в британ-

ском парламенте по вопросу о статусе Ост-Индской компании, и связать

их с историей британского колониального правления. Конечно, Маркс не

замедлил отметить жестокость, с какой осуществлялось насаждение бри-

танской ≪цивилизации≫ в Индии, опустошение и страдания, принесенные

ненасытной алчностью британского капитала и британского правительс-

тва. Однако он немедленно предупреждает, используя понятия, непосредс-

твенно возвращающие нас к революционному лику Возрождения, про-

тив того, чтобы реагировать на жестокость британцев, просто слепо под-

держивая статус-кво, существующее в индийском обществе. Деревенская

система, которая, в понимании Маркса, предшествовала британскому ко-

лониальному .вторжению, не была тем, что стоит защищать: ≪Как ни пе-

чально с точки зрения чисто человеческих чувств зрелище...≫ разрушения

и страданий, причиненных британцами, ≪мы не должны забывать, что эти

идиллические сельские общины, сколь безобидными они бы не казались,

всегда были прочной основой восточного деспотизма, что они ограничи-

вали человеческий разум самыми узкими рамками, делая из него покорное

орудие суеверия, накладывая на него рабские цепи традиционных правил,

лишая его всякого величия, всякой исторической инициативы≫7. Точно так

же не заслуживает поддержки система власти традиционных индийских

правителей, даже в качестве противодействия британскому господству:

≪Не странно ли, что именно люди, громко осуждающие „варварскую пыш-

ность английской короны и аристократии", ныне проливают слезы по по-

воду разорения индийских навабов, раджей и джагирдаров, которые в сво-

ем огромном большинстве не могут даже похвалиться древностью рода,

ибо это узурпаторы совсем недавнего происхождения, возведенные в свой

сан английскими интригами!≫8.

Положение в колониях слишком легко оказывается ситуацией выбора

из двух зол: подчинение британскому капиталу и британскому владычест-

ву или возвращение к традиционным индийским социальным структурам

и подчинение индийским правителям, господство иностранное или господ-

ство местное. По мнению Маркса, должен быть иной путь, который отвер-

гает обе эти альтернативы, путь неповиновения и свободы. В этом смыс-

ле в создании условий, обеспечивающих возможность нового общества,

≪Англия, несмотря на все свои преступления, была бессознательным ору-

дием истории, вызывая эту революцию≫9. Капитал может в определенных

условиях стать силой просвещения. К тому же, подобно Туссену, Маркс не

видел смысла в свержении иностранного господства просто для воссозда-

ния ряда отдельных и традиционных форм угнетения. Альтернатива долж-

на быть устремлена к новой форме свободы, связанной с расширяющейся

сетью глобального обмена.

Единственным ≪альтернативным≫ путем, который может представить

Маркс, впрочем, являлся тот же самый путь, который европейское обще-

ство уже прошло. У Маркса нет концепции своеобразия индийского обще-

ства, понимания его возможностей как отличающихся от доступных евро-

пейцам. Таким образом, он способен видеть прошлое индийцев лишь как

пустое и статичное: ≪Истории индийского общества нет, по крайней ме-

ре, нам она неизвестна. То, что мы называем его историей, есть лишь исто-

рия сменявших один другого завоевателей, которые основывали свои им-

перии на пассивном базисе этого не оказывавшего никакого сопротивле-

ния неподвижного общества≫10. Утверждение, что индийское общество не

имеет истории, означает не то, что в Индии ничего не происходило, но что

курс событий определялся исключительно внешними силами, в то время

как индийское общество оставалось пассивным, ≪несопротивляющимся и

неменяющимся≫. Конечно, Маркс был ограничен скудостью своих позна-

ний о настоящем и прошлом Индии". Тем не менее его недостаточная ин-

формированность —не самое главное. Основным является то, что Маркс

способен представлять себе неевропейскую историю лишь как строго дви-

жущуюся по пути, уже пройденному самой Европой. ≪Англии предстоит

выполнить в Индии двоякую миссию, —писал он, —разрушительную и

созидательную, —с одной стороны, уничтожить старое азиатское обще-

, • ство, а с другой стороны, заложить материальную основу западного обще-

j ; I, ства в Азии≫12. Индия может развиваться только путем превращения в за-

' И ладное общество. Весь мир может продвигаться вперед лишь по стопам

Европы. Европоцентризм Маркса, в конечном счете, не столь отличен от

такового у Лас Касаса.