ПОЛИТИКА РАЗЛИЧИЯ

Чтобы полностью оценить критическую силу постмодернистских дискур-

сов, нужно первым делом дать ясную картину характерных для современ-

ности форм суверенитета. Как мы говорили в предыдущих разделах, мир

суверенитета эпохи современности является манихейским миром, разде-

ленным серией бинарных противопоставлений, которые определяют Са-

мость и Другого, белого и черного, внутреннее и внешнее, правителя и уп-

равляемого. Постмодернистская мысль бросает вызов именно этой бинар-

ной логике современности и в данном отношении обеспечивает важными

ресурсами тех, кто борется за то, чтобы оспорить свойственные современ-

ности дискурсы патриархата, колониализма и расизма. В контексте пост-

модернистских теорий смешанный и неоднозначный характер наших куль-

тур и наших чувств принадлежности к определенной общности, кажется,

бросает вызов бинарной логике Самости и Другого, которая стоит за при-

сущими современности колониалистскими, сексистскими и расистским

построениями. Точно так же настойчивое внимание постмодернистов к

различиям и особенностям бросает вызов тоталитарности универсализу-

ющих дискурсов и структур власти; утверждение фрагментированных со-

циальных идентичностей оказывается средством, используемым для того,

чтобы оспорить суверенитет как субъекта, так и национального государ-

ства эпохи современности вместе со всеми иерархиями, которые они под-

разумевают. Эта постмодернистская критическая чувствительность чрез-

вычайно важна в данном отношении, потому что она представляет собой

утверждение (или симптом) перелома в отношении всего процесса разви-

тия суверенитета современности.

Сложно делать выводы относительно всех многочисленных типов дис-

курса, выступающих под знаменами постмодернизма, но большинство

из них используют, по крайней мере косвенно, критику Жаном-Франсуа

Лиотаром метанарративов современности, теорию симулякров Жана

Бодрийяра или критику Жаком Деррида западной метафизики. В наибо-

лее общей и краткой формулировке, постмодернистские теории определя-

ются многими их сторонниками как имеющие один единственный общий

знаменатель: общую атаку на Просвещение2. С этой точки зрения призыв

к действию ясен: Просвещение является проблемой, а постмодернизм —ее

решением.

Однако мы должны взять на себя труд более пристально взглянуть на

то, что именно эта постмодернистская точка зрения подразумевает под

≪Просвещением≫ или ≪современностью≫5. Ранее мы утверждали, что сов-

ременность должна пониматься не как нечто единообразное и гомогенное,

но скорее как включающая в себя по крайней мере две различные конф-

ликтующие традиции. Начало первой традиции было положено револю-

цией гуманизма Возрождения, от Дунса Скота до Спинозы, с открытием

плана имманенции и прославлением сингулярности и различия. Вторая

традиция, Термидор революции Ренессанса, стремится поставить под кон-

троль утопические силы первой путем создания дуализмов и наделения

их функциями опосредования и в конечном счете находит временное ре-

шение в концепции суверенитета, выработанной в период современности.

Когда постмодернисты противостоят современности и Просвещению, ко-

торые утверждают универсальность разума якобы лишь для защиты ≪пре-

восходства белых европейских мужчин≫, должно быть ясно, что они на са-

мом деле выступают против второй традиции из нашей схемы (и, к сожале-

нию, игнорируют или затемняют первую). Иными словами, было бы более

точно определить постмодернистскую теорию как вызов не Просвещению

и современности в целом, а именно традиции суверенитета современнос-

ти. Но, что еще точнее, эти различные теоретические спорные вопросы на-

иболее тесно переплетены в вызове диалектике как центральной логике

господства, исключения и управления в эпоху современности —и из-за

сведения ею многообразия различий к бинарным оппозициям, и из-за пос-

ледующего подчинения их единому порядку. Если власть в период совре-

менности сама по себе диалектична, тогда, следуя логике, постмодернист-

ский проект должен быть недиалектичен.

Признав постмодернистские дискурсы вызовом диалектической фор-

,1 ме суверенитета современности, мы можем яснее увидеть, как они борют-

ся с системами господства, такими как расизм и сексизм, деконструируя

границы, поддерживающие иерархии между белым и черным, мужским и

женским и так далее. Вот как постмодернисты могут представлять свою

теоретическую деятельность в качестве наследницы всего спектра развер-

нувшихся в период современности и нынешних освободительных движе-

ний. История вызовов, брошенных политико-экономической гегемонии

Европы и ее колониальному правлению, успехи национально-освободи-

тельных движений, движений за женские права и антирасистской борь-

бы, —все это интерпретируются постмодернистской политикой в качестве

собственного достояния, поскольку целью здесь также было разрушение

порядка и дуализмов суверенитета современности. Если современность

И есть сфера власти белого, мужчины и европейца, тогда с идеальной сим-

метричностью постсовременность будет сферой освобождения небелых,

немужчин и неевропейцев. Как пишет белл хуксЙУ, в своей наиболее со-

вершенной форме радикальная постмодернистская практика, политика

различия, включает ценности и голоса изгнанных, маргинализированных,

эксплуатируемых и подавляемых4. Бинарности и дуализмы суверенитета

современности подвергаются разрушению не для того, чтобы установить

I ,i | новые; скорее сама сила бинарностей растворяется, как только ≪мы позво-

* I J ляем различиям не считаться с границами≫5.

Постмодернистское мышление было воспринято широким кругом уче-

ных как призыв к новой парадигме академической и интеллектуальной де-

ятельности и как реальная возможность изменить господствующие пара-

дигмы гуманитарных наук в их собственной области6. Одним из наибо-

лее важных примеров, с нашей точки зрения, является постмодернистский

вызов в области изучения международных отношений7. Здесь ≪модер-

нистская≫ парадигма исследования более или менее следует методам ре-

ализма и неореализма и, таким образом, принимает в качестве централь-

ной концепцию суверенитета, понимаемую обычно как синоним власти

национальных государств, легитимного применения насилия государс-

твом и территориальной целостности. С постмодернистской точки зрения,

≪модернистские≫ международные отношения в силу признания ими гра-

ниц и концентрации внимания на них направлены на поддержание влас-

ти и суверенитета национальных государств. Таким образом, авторы, ра-

ботающие в этой области, увидели ясную связь между критикой бинарных

дуализмов ≪Просвещения≫, разработанной усилиями постмодернистов в

философии и литературе, и вызовом, брошенным жестким границам госу-

дарственного суверенитета эпохи современности. Постмодернистские те-

оретики международных отношений боролись за то, чтобы оспорить су-

веренитет государств посредством разрушения государственных границ

и выдвижения на первый план беспорядочных и неконтролируемых меж-

дународных перемещений и потоков и, тем самым, слома стабильных об-

щностей и четких противостояний. ≪Дискурс≫ и ≪интерпретация≫ пред-

ставлены как мощное оружие против институциональной ригидности,

свойственной модернистской картине мира. Возникшие в результате раз-

новидности постмодернистского анализа указывают на возможность гло-

бальной политики различия, политики детерриториализованных потоков,

движущихся по однородному миру, свободному от ограничений и от жест-

кого разделения государственными границами.

Хотя отрицание логики суверенитета современности отчетливо вид-

но у многих представителей различных направлений постмодернистской

теории, они, в целом, испытывают весьма серьезные затруднения по по-

воду природы нашего возможного от него освобождения —может быть,

именно потому, что не могут ясно понять формы власти, пришедшие ему

на смену в наши дни. Иными словами, представляя свои теории как часть

проекта политического освобождения, постмодернисты все еще ведут бит-

ву против теней старых врагов —Просвещения или, в действительности,

форм суверенитета периода современности и производимого им бинарно-

го редуцирования различий и многообразия к единственной альтернативе

между Тождественным и Иным. Утверждение смешанных форм и свободы

проявления различий, не считающихся с границами, однако, приносит ос-

вобождение лишь в ситуации, где власть устанавливает иерархию исклю-

чительно посредством сущностных идентичностей, бинарных разделений

и устойчивых оппозиций. Структуры и логика власти в сегодняшнем ми-

ре полностью защищены от ≪освободительного≫ оружия постмодернист-

ской политики различия. Фактически Империя тоже решительно настро-

ена на то, чтобы отбросить все эти формы суверенитета эпохи современ-

ности и обеспечить свободу различий, не стесненных границами. Значит,

несмотря на благие намерения, постмодернистская политика различия не

только неэффективна, но даже может способствовать функционированию

и практикам имперского господства, совпадая с ними. Опасность состоит

в том, что постмодернистские теории столь полно отдают все свое внима-

ние старым формам власти, от которых они, постоянно оглядываясь назад,

стремятся уйти, что невольно падают в ≪дружеские≫ объятия новой влас-

ти. С этой точки зрения торжественные декларации постмодернистов мо-

гут легко показаться наивными, если не полностью мистификаторскими.

[ '' | Что нам кажется наиболее важным в различных постмодернистских те-

\l \ чениях мысли, так это сам представляемый ими исторический феномен:

] они есть симптом слома традиции свойственного современности понятия

о суверенитете. Существует, конечно, длительная традиция мысли ≪анти-

модерна≫, которая противостоит суверенитету современности, включая

t , великих мыслителей Франкфуртской школы (вместе со всей республикан-

4 . " ской линией, которую мы проследили вплоть до гуманизма Ренессанса).

. rjjj Однако новым является то, что постмодернистские теоретики указыва-

1 ] ют на конец суверенитета современности и демонстрируют способность

|Г j мыслить по-новому, вне рамок бинарной логики и присущих современ-

ности идентичностей, в категориях плюрализма и многообразия. Путано

или неосознанно, но они дают свидетельства перехода к конституирова-

нию Империи,