ТРОЙСТВЕННЫЙ ИМПЕРАТИВ ИМПЕРИИ
17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
119 120 121 122
I, Общий механизм имперского господства в действительности составляют
\[ три различные движущие силы, три момента: один —включающий, дру-
гой —дифференцирующий и третий —момент управления. Первый мо-
мент представляет великодушный, либеральный облик Империи. Все же-
ланны в пределах ее границ безотносительно к расе, вероисповеданию,
цвету кожи, полу, сексуальной ориентации и так далее. В своем включа-
ющем аспекте Империя слепа к различиям; она абсолютно нейтральна к
ним. Она принимает всех, отодвигая в сторону различия, которые являют-
ся устойчивыми или не поддаются контролю и, тем самым, могут дать тол-
чок социальному конфликту20. Пренебрежение различиями требует от нас
видения различий как несущественных или относительных и предполага-
ет не то, что они не существуют, но скорее, что мы о них не знаем. Покров
незнания создает условия для признания, распространяющегося на всех.
Когда Империя слепа к этим различиям и когда она заставляет свои со-
\ ставляющие элементы не обращать на них внимания, на всем имперском
пространстве может сложиться всеобъемлющий консенсус. Пренебреже-
ние различиями означает в действительности выхолащивание потенциа-
ла различных составляющих Империю субъективностей. Появляющееся в
результате этого публичное пространство нейтралитета власти делает воз-
можным установление и легитимацию универсального понимания пра-
ва, формирующего ядро Империи. Закон нейтральности, обеспечивающий
признание и принятие всех различий, является всеобщим основанием в
том смысле, что он равно применяется ко всем подвластным субъектам,
существующим и могущим существовать под эгидой имперского прав-
ления. В этом первом моменте, следовательно, Империя является маши-
i
ной универсальной интеграции, открытым ртом, всегда готовым к приня-
тию пищи, приглашающим всех мирно прийти в его владения. (Пришлите
мне ваших бедняков, ваших голодных, ваших угнетенных..."") Империя
не укрепляет свои границы для того, чтобы оттолкнуть других, но, скорее,
втягивает их в свой миролюбивый порядок подобно мощному водоворо-
ту. Скрывая линии разделения и различия или пренебрегая ими, Империя
являет собой разновидность однородного пространства, по которому без
значительного сопротивления или конфликта скользят субъективности.
Второй, дифференцирующий, момент имперского контроля предполага-
ет утверждение различий, принятых в имперской реальности. Если с юри-
дической точки зрения различия должны быть отброшены, с точки зре-
ния культуры они, напротив, приветствуются. Так как различия рассмат-
риваются теперь как принадлежащие области культуры и случайные, а не
как биологические и сущностные, считается, что они не разрушают важ-
нейшие скрепляющие звенья общности или всеохватывающий консенсус,
которые характеризуют включающий, инклюзивный механизм Империи.
Они являются неконфликтными различиями, видом различий, которым
мы можем пренебречь, если это необходимо. Например, со времени окон-
чания ≪холодной войны≫ в социалистических и бывших социалистических
странах активно (вос)создавались этнические идентичности при твердой
поддержке Соединенных Штатов, ООН и других глобальных организаций.
Языки малых этнических групп, традиционные топонимы, искусства, про-
мыслы и так далее приветствовались как важные компоненты перехода от
социализма к капитализму21. Эти различия рассматриваются в большей
мере как ≪культурные≫, нежели политические, причем предполагалось,
что они не приведут к неконтролируемым конфликтам, но будут действо-
вать, скорее, как сила мирной региональной идентификации. Подобным
же образом, многие официальные поборники мультикультурализма в
Соединенных Штатах прославляют традиционные этнические и культур-
ные различия в рамках универсального включения. В общем, Империя не
создает различий. Она берет то, что ей дают, и работает с этим.
За дифференцирующим моментом имперского контроля должны после-
довать управление и иерархическое структурирование этих различий в об-
щую экономику господства. В то время как колониальные державы пыта-
лись закрепить чистые, обособленные идентичности, Империя расцветает
на потоках движения и смешения. Колониальный аппарат создавал свое-
го рода шаблон, по которому выковывались фиксированные, отчетливые
формы, но имперское общество контроля функционирует посредством из-
менения, ≪подобно самодеформирующейся форме, которая постоянно ме-
няется, от одного мгновения к другому, или подобно сетчатому фильтру,
чьи ячейки изменяются от одной точки к другой≫22. Колониализм состав-
ляет простое уравнение- с единственно возможным решением; Империя
имеет дело со множеством сложных переменных, которые постоянно ме-
няются и позволяют принять самые различные, всегда неокончательные,
но тем не менее эффективные решения.
Следовательно, в определенном смысле колониализм может рассматри-
ваться как более идеологическое, а Империя как более прагматическое яв-
ление. Возьмем в качестве примера имперской стратегии практику на за-
водах в Новой Англии и аппалачских угольных шахтах начала двадцатого
столетия. Заводы и шахты зависели от труда недавно прибывших из раз-
личных европейских стран иммигрантов, многие из которых принесли с
собой традиции упорной борьбы рабочих за свои права. Однако боссы не
испугались соединения в единое целое этой потенциально взрывоопас-
ной смеси. Фактически они обнаружили, что тщательный подбор пропор-
ции рабочих различного национального происхождения в каждом цехе и
в каждой шахте служит эффективным рецептом управления. Языковые,
культурные и этнические различия на каждом рабочем месте были стаби-
лизирующим фактором, так как они могли быть использованы как оружие
для победы над организацией рабочих. В интересах боссов было, чтобы
плавильный котел не растворял идентичности и чтобы каждая этничес-
кая группа продолжала жить как самостоятельное сообщество, поддержи-
вая свои различия.
Весьма схожая стратегия прослеживается в более близкой нам по вре-
мени практике управления трудом на банановых плантациях Централь-
ной Америки". Многочисленные этнические разделения между рабо-
чими действуют здесь как элемент контроля в трудовых процессах.
Транснациональная корпорация использует различные методы и уровни
эксплуатации и репрессий в отношении каждой этнической группы рабо-
чих —по-разному для людей европейского и африканского происхожде-
ния и для различных индейских групп. Антагонизмы и разделение между
рабочими по линиям этничности и идентификации, как оказалось, увели-
чивают прибыль и облегчают контроль. Полная культурная ассимиляция
(в противоположность юридической интеграции), несомненно, не явля-
ется приоритетом имперской стратегии. Вновь заявившие о себе в конце
XX века не только в Европе, но также в Африке, Азии и на американских
континентах этнические и национальные различия предоставили в распо-
ряжение Империи даже еще более сложное уравнение, содержащее мно-
жество переменных, которые находятся в состоянии постоянного изме-
нения. То, что это уравнение не имеет единственного решения, в действи-
тельности не является проблемой —напротив. Случайность, мобильность
и гибкость являются действительной силой Империи. Имперское ≪реше-
ние≫ будет состоять не в отрицании или уменьшении этих различий, но
скорее в их подтверждении и превращении в эффективный механизм уп-
равления.
≪Разделяй и властвуй≫, тем самым, не совсем корректная формулировка
имперской стратегии. Чаще Империя не создает разделение, а скорее при-
знает существующие или потенциальные различия, приветствует их и уп-
равляет ими в рамках общей экономики господства. Тройственный импе-
ратив Империи суть инкорпорируй, дифференцируй, управляй.