§304. Пережитки дохристианских религиозных традиций

Мы уже неоднократно оговаривали, что христианизация европейских на-

родов оказалась бессильна упразднить местные поверья. Принятие Европой

христианства положило начало процессу религиозного симбиоза и синкрети-

зации, который служит наилучшим свидетельством способности к религиоз-

ному творчеству, характерной для «народных» культур, земледельческих и

животноводческих. Мы привели несколько примеров «космического христи-

анства» (см. §237), а также прослеживали1 — начиная с эпохи неолита и

вплоть до XIX в.— развитие некоторых культов, мифов и символов, связан-

ных с камнями, водами и растениями. Добавим, что будучи даже поверхно-

стно христианизированными, многие национальные религиозные традиции,

так же, как и местные поверья, были интегрированы в христианскую «свя-

щенную историю» и получили выражение в образах христианской религии

и мифологии. Так, например, память о богах грозы воплотилась в легенде об

Илье-Пророке; большинство героев-драконо-борцев слились в образе Геор-

гия-Победоносца; некоторые мифы о женских божествах и их культы обога-

тили религиозный фольклор, связанный со Святой Девой. В результате, бес-

численные формы и варианты языческого наследия образовали мифо-

ритуальный комплекс, облеченный в христианскую символику.

Перечислить все «пережитки язычества»— задача непосильная. Доста-

точно упомянуть о нескольких наиболее показательных. К ним, например,

относится вера в kallikantzari, святочных чудищ, которые терроризировали

греческие деревни, следуя античному мифо-ритуальному сценарию, связан-

ному с кентаврами ; или архаический ритуал хождения по огню, ставший ча-

стью укоренившегося во Фракии обряда anastenaria3., и, наконец, опять-таки

фракийские карнавалы, унаследовавшие ритуальную структуру «сельских

дионисии» или популярных в Афинах I тыс. до н.э. Анфестерий (см. §123)4.

Отметим также, что некоторые темы и сюжеты гомеровского эпоса до сих

пор живут в балканском и румынском фольклоре5. Более того, анализируя

восточноевропейские аграрные обряды, Леопольд Шмидт показал, что они

следуют мифо-ритуальному сценарию, характерному для догомеров-скоп

Греции6 *т.

Приведем также несколько примеров языческо-христианского синкре-

тизма, демонстрирующих как «христианизацию» пережитков язычества, так

и их сопротивление данному процессу. Начнем со святочного обрядового

комплекса как одного из древнейших. Не имея возможности описать его во

всей полноте (ритуал, игры, песнопения, танцы, шествия в звериных масках),

мы ограничимся только рождественскими обрядовыми песнопениями, из-

вестными по всей Восточной Европе вплоть до Польши под названием colinde

[по-русски— колядки], этимологически восходящими к январским календам.

В течение веков церковные власти пытались их искоренить, но безуспешно

(они были в очередной раз строжайше запрещены в 692 г. Константино-

польским Собором). В итоге, некоторые колядки были «христианизированы»,

в том смысле, что обогатились персонажами и сюжетными мотивами народ-

ного христианства7.

Обряд колядования обычно совершается в ночь перед Рождеством (с 24

на 25 декабря). Группу колядующих (colindatori) — от шести до тридцати

парней и девушек— возглавляет выбранный ими наставник, осведомленный

в народных обычаях, в доме которого молодежь собиралась в течение пре-

дыдущих 40 или 18 дней, 4-5 раз в неделю. Получив необходимые наставле-

ния, 24 декабря, с первой звездой, колядующие в праздничной одежде, укра-

шенные венками и увешанные колокольчиками, сперва распевают колядки

перед домом своего наставника, а потом обходят одну за другой все деревен-

ские избы. По пути колядующие шумят, дудят в дудки, бьют в бубны, чтобы

отогнать нечистую силу от дома, к которому приближаются. Свою первую

колядку они поют под окном, а затем, получив разрешение, заходят в избу,

где вновь поют, танцуют с девушками и возглашают обрядовые величания.

Считается, что колядующие приносят здоровье и богатство, которые симво-

лизирует еловая веточка, воткнутая в миску с яблоками и грушами. Все, за

исключением последних бедняков, дарят им подарки: калачи, пироги, фрукты,

мясо, выпивку и т.д. Посетив все деревенские избы, молодежь устраивает гу-

ляние.

Святочный обряд достаточно богат и разнообразен. Величания (oratio) и

праздничная трапеза — наиболее архаичные его элементы, восходящие к

древним новогодним празднествам8. Наставник, подбадриваемый другими

колядующими, произносит величальное слово (urari), в котором восхваляет

богатство и щедрость хозяина дома. Иногда колядующие изображают святых

(Иоанна-Крестителя, Апостола Петра, Георгия-Победоносца и Николая-

Чудотворца). В Болгарии сюжетом колядок подчас служит пришествие Бога-

Отца, сопровождаемого младенцем Иисусом или несколькими святыми. В

Румынии колядующие считаются «жданными гостями» (oaspeii buni\ «по-

сланцами» Бога с дарами удачи и здоровья9. В украинском варианте обряда

сам Бог-Отец приходит разбудить хозяина дома и возвестить ему приближе-

ние колядующих. По обычаю трансильванских румын, колядующий, изобра-

жая Бога-Отца, спускается с неба по восковой лестнице в сверкающем одея-

нии, украшенном звездами, на котором также изображены и колядующие10.

В некоторых колядках отразились представления «космического христи-

анства», характерного для народов Юго-Восточной Европы. Они затраги-

вают тему сотворения мира, однако вне библейской традиции. Бог. или Ии-

сус, сотворил мир за три дня, но, обнаружив, что земля слишком обширна,

чтобы поместиться под небесной чашей, бросает три колечка, которые пре-

вращаются в трех ангелов, создающих горы11. Согласно другим колядкам,

сотворив землю, Бог возложил се на четыре серебряных столба12. Большинст-

во песен изображает Бога пастухом, который шествует, шрая на дудке, во

главе огромного овечьего стада, погоняемого св. Петром.

Однако большая и древнейшая часть колядок переносит нас в особый,

сказочный мир. Действие разворачивается в пространстве всего мира, меж-

ду небесным куполом и глубокими лощинами или между горами и Черным

морем. Далеко от берега, посреди моря, стоит остров, где растет исполинское

дерево ~, вокруг которого девушки водят хоровод. Персонажи архаических

песнопений подобны героям сказок: они прекрасны и непобедимы, их одежда

украшена луной и солнцем (как и одеяние Бога в христианских колядках).

Герой одной из песен, юный охотник, взмывает на коне к солнцу. Хозяин

дома и его домочадцы мифологизированы и помещены в райский пейзаж, где

обретают царское достоинство. Герои самых вдохновенных колядок—

охотники и пастухи, что свидетельствует об исключительной древности тра-

диции. По воле императора, молодой охотник бьется со львом, укрощает его

и заковывает в цепи. Пятьдесят конников пытаются по (Черному) морю доб-

раться до острова, но это удается только одному, который и берет в жены

прекраснейшую из девушек. Герои других колядок преследуют зверей, обла-

дающих колдовской силой, и одолевают их.

Сюжеты некоторых святочных песнопений вызывают в памяти обряды

посвящения, в том числе инициации девушек14. Колядки, распеваемые деви-

цами и молодыми женщинами, как, впрочем, и некоторые другие песни, вы-

ражают смятение заблудившейся или изгнанной в пустынные места девуш-

ки, переживание ею сексуальной метаморфозы и опасности неминуемой ги-

бели. Хотя память о женской инициации, в отличие от мужской, сохранилась

лишь в святочных и других обрядовых песнопениях, несомненно, что пе-

сенное творчество дает нам немало сведений об архаической женской ду-

ховности.